blog/
Shortcuts
Sorry, this entry is not available in English.
Перо Пульиц (Pero Puljiz)— архитектор из Загреба, партнёр голландского бюро De Architekten Cie. Публикуем перевод текста тезисов из его монографии «Different Repetitions: Buildings and Projects 1999-2009».
Архитектор
Когда я начинал учиться в университете, архитектура не была моим основным выбором. К окончанию школы с математическим уклоном, я хотел стать социологом или журналистом. Архитектура стала компромиссом, которого мне удалось достичь с моим отцом, который запрещал мне изучать любую «не точную дисциплину». Он говорил: «тебе стоит более глубоко вникать в одну конкретную вещь; не будь как я, журналист — зная множество вещей поверхностно, не знаю ничего.» Неосознанно он в точности описал профессию архитектора.
Книга
Карел Вебер, бывший партнёр нашего бюро (de Architekten Cie.), однажды сказал: «здание только тогда становится архитектурой, когда оно попадает в книгу. Культура вербальна; должна быть придумана какая-то история. Здание без истории — не культура и не архитектура».
Cie.
Все всё время спрашивают: «Что значит это название — Cie. ?» Название было придумано ещё до того, как я стал партнёром, но Cie. связано с французским словом «compagnie» (фирма). De Architekten Cie. — это офис, состоящий из трёх студий, соединенных вместе. Компанией управляют четыре партнёра — Pi de Bruijn, Frits van Dongen, и Branimir Medic со мной, вместе в одной студии. Студии — это творческие единицы, а компания работает на управленческом и техническом уровне. Результат — разнообразная работа, более широкая база знаний и гибкость в управлении компанией.
«Разные повторения»
Это было название для короткого вступления к нашей выставке в Любляне в 1995, написанного Кеннетом Фрамптоном. Этот текст до сих пор может служить описанием принципов нашей работы.
«Мис ван дер Роэ, не только за его удачную концепцию „почти ничего“, которая частью применима тут, но также за его афористичную ремарку о том, что невозможно изобретать новую архитектуру каждые пять минут. Манеру в стиле нео-дессау баухауса, которая присуща Medic and Puljiz, можно воспринимать как отдельную линию, в которой рационалистическая ортогональная планировка складывается вокруг себя, создавая удивительную динамичную композицию Инь-Ян, как в их проектах Рубикон и Берлинский офис.
Это следует отличать от монументальной центроидальной манеры, которую мы видим в их проектах для конкурсов на Кардиффскую оперу и Корейский Национальный Музей: один из них поднимается (Кардифф), а другой — опускается (KNM), образуя в каждом случае впечатляющий пространственный образ, как внутри, так и снаружи, запоминающийся, и блестяще организованный, во всей своей сложности, на одном стебле, который в Кардиффе представляет собой вертикальное фойе, как доколумбовскуая спираль, постепенно спускающаяся в склон огромного масштаба (Musée à croissance illimitée Ле Корбюзье, только в земле).
Экспаты
Я родился и учился в Хорватии. Последние 20 лет я работал архитектором в Голландии. Вначале ты очень чувствителен, замечаешь все детали новой среды, постоянно интересуешься всем вокруг. Это электризует. Затем, спустя какое-то время, привыкаешь к этим «новым очкам». С другой стороны, за 20 лет в Хорватии очень многое изменилось, и теперь мне кажется, что я ношу эти экспатские очки и в моей родной стране тоже.
Фантазия
В Амстердаме каждый год Arсhikids оргазизуют воркшоп для детей от 6 до 10 лет. Они делают макеты их любимых зданий. Потом из этих домов для Микки-Мауса, Короля Льва, Гарри Поттера и других детских персонажей, собирается удивительный вымышленный город, придуманный мир самой фантастической цветной архитектуры. Как и каждый ребёнок, каждый архитектор должен иметь обладать небольшой долей фантазии.
Гравитация
Хотя до сих пор никто не продвинулся далеко, многие архитекторы пытались спроектировать пространства без структуры. Мы были очень сосредоточены на консолях; углы без колонн, выдавленные объемы и экстраполяция, чтобы бросить вызов гравитации. Наше первое здание имело угловую консоль 25 х 35 м, почти инфраструктурную конструкцию для офисного здания. Наш друг конструктор отправил факс со словами: «Конструкция — это настоящий „взломщик мозгов“. Сейчас я чувствую себя как Эшер со своим кубом».
Урок Германа
Herman Hertzberger был основателем и первым деканом института Берлаге, где я учился в аспирантуре. В дополнение к его лекциям по архитектуре, он старался учить нас доносить идеи, представлять проект убедительно. Читая лекцию, он бегал с одного края сцены к другому. Он мог кричать, он мог шептать, он мог говорить своим телом, руками. Это было так увлекательно, как разговорное шоу. Он даже приводил актёров в институт, чтобы они учили нас выступать. Значительно позже, уже будучи практикующим архитектором, я осознал, что архитектура — это тоже исполнительское искусство.
Иконы
Архитекторы нашего поколения были заняты дизайном знаковых зданий, зданий-икон. Но не все здания заслуживают того, чтобы быть иконой; не каждая программа или контекст могут быть иконическими. Часто очень сильное формальное решение выливается в избыток места. Есть новое поколение архитекторов, которые больше не интересуются иконами, но гораздо больше интересуются социальной ответственностью, пользователями, сообществом, органическим мышлением.
Иисус
Рио-де-Жанейро — один из самых красивых городов, которые я когда-либо посещал, — великолепное смешение природы и городской среды. Город вокруг холмов и озер, раскинувшийся вдоль океанских пляжей. Взбираясь на холм в центре города, я испытал самый сильный духовный опыт, когда статуя Иисуса Рио-де-Жанейро появилась среди облаков.
Знание
Есть разные способы получить знание. Я всё еще следую совету одного из моих институтских учителей. Он говорил: «Каждый раз, когда ты делаешь планировку, чтобы проверить её, переверни бумагу на 180°, и ты увидишь другое здание». Это такое базовое знание, но оно до сих пор работает.
Le Corbusier
Во время учёбы в Берлаге, парижский архитектор из Чили Henri Criani наставлял нас: «Если вы хотите иметь библиотеку, это просто: у вас просто должно быть восьмитомное издание Ле Корбюзье; там всё написано».
Музей
Проекты музеев всегда интригуют архитекторов. Еврейский музей Даниэля Либескинда вызывает архитектуру и эмоции в исторических, современных и будущих пространствах для встреч. Музей был построен, но вначале стоял пустым. Экспонентов достаточно не было. Несмотря на это, пустой музей передавал отголоски истории, которую он должен был вмещать. Даже будучи пустым, он был самым посещаемым из берлинских музеев в то время. Позже, в Музее Гугенхайма в Бильбао, здание тоже стало более важным, чем его содержимое.
New York
Сразу после окончания института дядя пригласил меня к нему в Калгари, во время зимних Олимпийских игр. Я остался и работал там несколько месяцев. Имея небольшие накопления, по дороге домой в Загреб я в первый раз посетил Нью-Йорк; это был потрясающий опыт для молодого архитектора, и я захотел остаться. В то время на дворе был очередной экономический кризис, поэтому было невозможно даже пройти собеседование в офисе. Я искал в газетах наудачу и наткнулся на архитектора с хорватской фамилией. Я вошёл в дом на 130-й улице, к западу от Колумбийского университета, и на 9-м этаже меня встретил почти 80-летний мужчина, который открыл дверь и около десяти кошек на лестнице.
Стены его офиса были покрыты серией великолепно нарисованных архитектурных перспектив.
Самая потрясающая изображала здание ООН. Он рассказал мне о своих разговорах с Ле Корбюзье. Несмотря на всё это, я не был готов ассистировать гениальному рисовальщику отшельнику, и ещё меньше — быть постоянно окруженным десятью кошками.
Оксюморон
Банальное и умное, скромное и захватывающее, пересечение повторяющегося и различного всегда очаровывало меня. Мы с Бранимиром познакомились в 1987 году в одном бюро, где мы оба работали. После работы мы оставались в офисе и вместе делали конкурсы. Несмотря на тот факт, что мы довольно разные, мы всё ещё работаем вместе. Этот феномен оксюморона в нашем сотрудничестве хорошо сбалансирован.
Профессиональный архитектор
Некоторые утверждают, что в прошлом веке было построено больше, чем за всю историю человечества. Очевидно, что и число архитекторов во всем мире пропорционально выросло. Международный союз архитекторов (UIA) заявил, что в мире всего более миллиона архитекторов. Благодаря Интернету и скорости, с которой может происходить обмен информацией, можно видеть все больше и больше хорошей архитектуры — из разных стран, даже таких далёких, как Чили или Китай. Но самые престижные реализации по-прежнему делают бюро-бутики (с маленьким штатом и большим названием) или корпоративные организации. Делая серию престижных реализаций, эти бюро-бутики трансформируются в проектные организации-корпорации. И наоборот, поскольку есть все больше и больше престижных проектов, бюро-корпорации также получают заказы типа “бутик”.
Цитата:
«Архитектура — это гуманистическая дисциплина, которая создаёт формы пространства для цивилизованной жизни; дисциплина, которая самым буквальным образом выражает знание о нашей жизни.» [неизвестный источник]
Осушённая земля
Б`ольшая часть Нидерландов расположена ниже уровня моря. Поэтому существует старая традиция делать из воды сушу. Датчане первыми выкинули воду, чтобы создать землю. Сегодня они помещают острова в воду. После чего они копают в них каналы, в качестве напоминания о старой датской ландшафтной традиции. Каков следующий шаг в этом perpetuum mobile? Острова в каналах?
Устойчивость (Sustainability)
В Европе сегодня нельзя игнорировать тему устойчивого развития, несмотря на тот факт, что мы все живём очень неэкологичным образом — начиная с того, что мы ездим на машинах, до того, что мы едим фрукты, прилетающие к нам за 4000 километров. Мой дедушка был очень sustainable. У него было несколько бизнесов, ресторан, мясная лавка; он производил вино, держал коров, свиней и кур. Он сам производил почти всё, что было нужно семье. Противостоял коммунистам и фашистам. Сам построил дом с толстыми стенами из местного камня. У этого дома было маленькое окно. Зимой его было легко натопить, а летом в нём было достаточно холодно.
Tirana
Несмотря на ужасающую бедность, Edy Rama, мэр Тираны и художник, минимальными средствами полностью изменил свой город. Он организовал покраску серых зданий в яркие цвета и серая Тирана стала выглядеть как Майями. Теперь он начал приглашать зарубежных архитекторов, чтобы они предлагали цветные платья для его зданий. И это только начало.
Градостроительство
Один из моих партнёров по de Architekten Cie., Pi de Bruijn, использует работы Мондриана как метафору для объяснения истории градостроительства Нидерландов. Сначала он сравнивает раннюю мондриановскую живопись с проектом расширения Амстердама Берлаге, Plan South. Затем он сравнивает более позднего Мондриана с планами южного Амстердама Ван Эйстерена (Van Eesteren); и заканчивает последней незаконченной работой Мондриана «Победа Буги-Вуги» — как синтетической эволюцией этих двоих в размышление о многофункциональной городской ткани.
Vox populi
Время от времени в Нидерландах горожанам разрешают судить архитектурные конкурсы и самим выбирать лучший проект. Представьте, что публике разрешили бы оценивать достижения в химии, или определять победителя литературной премии. Более того, все проекты просматривает так называемая комиссия по красоте. Чтобы получить разрешение на строительство, все архитектурные проекты должны быть одобрены этой комиссией. Один из моих проектов ждал два года, пока его не одобрила домохозяйка, дизайнер интерьера, градостроитель и ландшафтный архитектор на пенсии. Катастрофа.
Тексты
На одной из своих лекций Рем Колхас заметил про архитектурные тексты: «Если хочешь писать серьёзные тексты по теории архитектуры, лучше забыть о практике. А если правда хочешь строить, лучше забыть о архитектурной теории.»
XXX
Если Амстердамские каналы отразить по реке Эй, кольца замкнутся, и край города станет центром. Всё изменится; только городской логотип останется прежним: XXX.
Вчера
В 1992 я работал в ОМА в ателье IJ-ouvers (в переводе «берега Эй») над проектом амстердамских берегов. Город собрал группу архитекторов, планировщиков и девелоперов, и заказал им разработать новое видение берегов реки Эй. Группа из UNstudio, Neutelings, Kees Christiaanse и West 8, под началом OMA, работала вместе чтобы сформулировать план. Я никогда не был окружён таким количеством таланта и энергии. Набережную разделили на несколько разных островов, и, под присмотром OMA, каждое бюро получило свой остров для разработки. В то время я работал над моим дипломом в Берлаге, а моим проектным руководителем был Kees Christiaanse. Одним прекрасным днём, ближе к завершению диплома, он вытащил меня из студии и отправил в ателье IJ-ouvers. Я никогда не забуду лето 1992. До сих пор помню это как вчера.
Загреб
Я вырос в Загребе, который немного копия Вены, под горой Слеме (высотой 1031 м). Загреб построен на основе ортогональной сетки, определённой зеленой подковой, вмещающей наиболее важные здания, такие как Художественный павильон, Академия наук и искусств, Библиотека Национального университета, Центральный вокзал, Ботанический сад, Национальный театр — всё это здания 19 века постройки. Я вырос в этой зелёной подкове в одном из неоклассических зданий, в буржуазной квартире, разделенной на две поменьше (такова была политика коммунистического режима в то время). Я помню одну зиму, когда я был ребёнком. Всё засыпало снегом, 50 сантиметров высотой повсюду, и снегопад продолжался. Папа пошел со мной в парк кататься на санках. Он очень быстро побежал, и я выпал из них в глубокий снег. Из этой дыры, которую я проделал собой в снегу, я посмотрел на небо. В первый раз я увидел пространство, которое сам создал, и мне стало страшно.
— Перо Пульиц / Pero Puljiz
Перевод: Иван Толстиков.
